«Каждая моя картина должна что-либо сказать,
по крайней мере, только для этого я их и пишу».
В.В. Верещагин
Василий Верещагин – непревзойдённый художник-баталист – писал все с натуры, с полей сражений. Его полотна – удивительная документально-художественная летопись военных действий. Это известно во всем мире, а вот то, что он был первым кандидатом на соискание Нобелевской премии мира за пацифистскую направленность картин, знают немногие.
Впрочем, в его жизни до сих пор немало неизвестных страниц. Одна из них связана с удивительной серией работ, посвященной Отечественной войне 1812 года. Серия «1812 год» – это наше национальное достояние, это наше знание о нашем прошлом.
Начало 1902 года в Нью-Йорке было ознаменовано ярким событием в мире искусства: здесь проходила выставка русского художника-баталиста Василия Верещагина. Она была посвящена 90-летию победы над Наполеоновской армией. Успех был оглушительный. Газеты пестрели восторженными заголовками. Но из-за долгов и катастрофической нужды в деньгах, художник решил продать Наполеоновскую серию – серию, над которой он трудно и кропотливо работал 10 лет. Почему так получилось?
Трудности с организацией этой выставки в Америке начались задолго до ее открытия. Еще за год до этого на предыдущей выставке в Чикаго американский антрепренер предложил продать несколько картин с условием, что он будет выставлять их в разных городах США и из полученной прибыли выплачивать их стоимость, поверив на слово, не заключив предварительно письменного договора, Верещагин отдал антрепренеру картины, а тот попросту присвоил их, не заплатив ни копейки. В результате ни денег, ни картин. И поэтому для организации новой выставке в Нью-Йорке ему пришлось влезть в долги.
Судьба Васи Верещагина была предрешена еще до его появления на свет: только военная служба. Ведь в роду предводителя уездного дворянства Новгородской губернии Василия Васильевича Верещагина все мужчины верой и правдой служили Отечеству еще со времен Екатерины Великой. Маленький Вася рано научился читать, писать и считать. Тогда у него и появилось страстное желание рисовать. Он рисовал все подряд в отцовском имении. В 8 лет родители отвезли его в Александровский кадетский корпус. Тайком от отца, который считал его увлечение полным вздором, он взял с собой все свои рисунки и рисовальные принадлежности. Учебу он продолжил в элитном морском кадетском корпусе в Петербурге. Однако свою детскую мечту он не предал. В свободное время учился в Рисовальной школе Императорского Общества поощрения художеств.
В 1860 году он закончил Кадетский корпус. По мнению начальства, его ждала блестящая карьера офицера. Однако Верещагин вскоре разочаровал своих наставников, подав прошение об отставке. Отец наотрез отказался разговаривать с предателем. А когда узнал о его поступлении в Академию художеств, вообще запретил произносить имя сына в своем доме и лишил всяческой поддержки.
Зимой 1863 года отставного офицера Василия Верещагина неожиданно попросили прибыть в Военное Министерство. Ему, как подающему надежды живописцу, предложили поменять душную атмосферу академических мастерских на путешествие и вольную жизнь. Правда путешествовать он должен по определенным маршрутам и вести путевой дневник, записывая в него все увиденное и услышанное. Художнику полагалось, не только фиксировать события, происходящие во время его путешествий или военных действий, но и анализировать их и сообщать в Военное Ведомство, передавая все рисунки, чертежи сооружений, природных ландшафтов.
Первая командировка – на Кавказ, который, после многолетней и кровопролитной войне с горцами удалось присоединить к Российской Империи. Верещагин путешествует по Военно-Грузинской дороге, делая зарисовки всего, что видит вокруг, оттачивая свое мастерство. Он беседует с местными жителями об их настроениях и отношению к новой власти. Художнику такая жизнь неожиданно понравилась: впечатления, ощущение опасности и свобода.
Спустя четыре года Василий оказался в эпицентре войны за присоединение Туркестана к России. Рискуя жизнью, он ходил в разведку, участвовал в рукопашных схватках. Здесь он впервые задумался о том, сколько боли и страданий несет война, какой бы она ни была – освободительной или захватнической. Он понял, что его задача быть не только хроникером и фиксатором событий, а что должен пропускать все события через свое сердце и эмоционально передавать их через свои полотна.
Общественное признание художника
С этого момента понимания начали появляться его лучшие живописные достижения. В них он смог соединить тонкость живописного мастерства, необыкновенный экзотизм сюжетов, их продуманность и, заявил себя как художник-философ, художник-мыслитель. Результатом Туркестанской эпопеи стали Георгиевский крест 4 степени и две персональные выставки в Петербурге.
О Верещагине заговорили. Его картинами и рисунками восхищались Владимир Стасов, Иван Крамской, Павел Третьяков, купивший несколько полотен для своей коллекции. А для привыкшей к салонной живописи публике открылся совсем иной мир. Все его картины были адресованы к тем, кто могли быть жертвой этой войны, чтобы доказать, что это невозможное человеческое поведение. «Все вещи высокого художественного уровня, я не знаю, есть ли в настоящее время художник, ему равный не только у нас, но и за границей. Это нечто удивительное», – Иван Крамской.
Военные чиновники ничего не имели против картин на социальные темы: «Нищие в Самарканде», «Политики в опиумной лавочке», но на батальные полотна ополчились сразу. Ведь на картинах – «Забытый», «Смертельно раненный», «Апофеоз войны» – совсем не было победоносных генералов при параде и поверженных врагов. Критика в печати повергла его в страшную депрессию, он не мог взяться за кисть и понял, что спасет его только творческая командировка.
Верещагин отправился в Индию как свободный художник. Со своей молодой женой он колесил по стране, забирался в самые отдаленные районы, жители которых первый раз увидели европейскую женщину. Он чуть не погиб в Гималаях, едва не утонул, переправляясь через Га, переболел лихорадкой… Но полная опасности жизнь поправила его душевное состояние. Он привез из Индии больше 150 этюдов и несколько полномасштабных полотен.
В 1876 году Верещагин публично отказался от предложенного ему звания Профессора Академии художеств, заявив, что считает все чины и отличия в искусстве безусловно вредными. Этот поступок получил широкий резонанс в обществе.
«Верещагин делает то, что мы все знаем, думаем и даже, может быть, желаем; но у нас не хватает смелости, характера, а иногда и честности поступить так же», – Иван Крамской.
В 1877 году началась Русско-Турецкая война. Ставка в ней огромна – утверждение Российского влияния на Балканах. Верещагин вновь оказался в центре событий: участвовал в нападении на турецкий транспорт, в штурме Плевны, был тяжело ранен и чуть не попал в плен
«Выполнить цель, которой я задался, – дать обществу картину настоящей, неподдельной войны нельзя, глядя на сражение в бинокль из прекрасного далека. А нужно самому всё прочувствовать и проделать, участвовать в атаках, штурмах, победах, поражениях, испытать голод, болезни, раны. Нужно не бояться жертвовать своей кровью, своим мясом, иначе картины мои будут не то», – В. Верещагин
Балканская война оставила много мучительных воспоминаний: горы трупов русских солдат, погибших в не нужных, показных атаках, тысячи раненных. Это война принесла Верещагину и большое личное горе – при третьем штурме Плевны погиб его младший брат Сергей – тоже выпускник Морского Кадетского корпуса и начинающий художник. Другой брат Александр – кадровый офицер Генштаба – получил тяжелое ранение. Наверное, именно там – на Балканской войне и художника возникло стойкое неприятие того, что происходило вокруг: как не защищен человек от смерти на войне, как любое ранение может стать для него губительным.
И Туркестанская серия, и Балканская серия, и Индийская серия – все они пронизаны его бьющейся мыслью исследователя человеческой природы: что такое есть человеческие отношения на самом крупном и драматичном их уровне войны. Он всегда был жаждавшим самых важных тем в искусстве.
Вскоре после окончания Русско-турецкой войны в столице одна за другой проходят две грандиозные выставки новых работ Верещагина. Его приветствуют как героя, ведь за мужество при штурме Плевны он награжден золотым оружием. Картины художника имеют потрясающий успех. Число посетителей превысило число двести тысяч человек. Все как завороженные смотрели на «Оборону Шипки» и «Штурм Плевны». Критик Владимир Стасов писал: «Картины из болгарской войны – это самое совершенное, это самое трагическое, это самое потрясающее, что только создал на своем веку Верещагин. Ужасы войны, зверство и дикое остервенение в минуты боя, невыразимые страдания невинных, посланных на убой жертв. Таких картин ещё никогда никто не писал в Европе».
«Этот ужас, который я испытываю перед картинами, возвышает в моих глазах подвиг русского народа так, как не возвысили бы тысячи других батальных изображений его храбрости!» – писатель Даниил Мордовцев.
Верещагину давно хотелось изобразить не то, что он видел на полях сражений, а что-то далекое из истории России. Он вынашивал замысел целого цикла, посвященного подвигу русского народа в войне 1812 года.
Американская публика любопытна, журналисты падки до сенсаций. И уже со второго дня в большинстве солидных органов печати стали появляться хвалебные статьи влиятельных художественных критиков.
«Картины Верещагина должны быть признаны откровением неисчислимой важности для развития американской школы искусства – еженедельник «Home Journal».
Новое слово в подаче экспозиции
«Художники, которые посетят выставку верещагинских картин, в состоянии будут оценить, какой талант или, лучше сказать, гений говорит столь красноречиво при посредстве выставленных там произведений», – журнал «Harper’s Weekly». Залы были прекрасно освещены, их украшали живые растения, ковры, антиквариат, экзотические предметы, звучала музыка. Именитых гостей Верещагин лично водил по выставке, рассказывая историю создания картин, впрочем, эту информацию мог узнать каждый. Все картины сопровождались текстами, написанными самим художником. Это было настоящее зрелище – новое слово в подаче экспозиции.
«На черном фоне, при электрическом освещении эти картины, живые как жизнь, поражали, трогали, ужасали, сражали… За картинами где-то неслись звуки фисгармонии, певучие, тихие, жалобные… Сейчас слышу, как раздирали душу звуки «Песни без слов» Мендельсона; не было почти никого из публики, кто бы не вытирал слёз, а я рыдала, спрятавшись в тёмный угол комнаты», – Вера Зилоти, дочь Павла Третьякова.
Экспозиция как немое кино
Выставки, проведенные Верещагиным, – это первый пример художественных экспозиций. Он одним из первых, использовал тот способ кадрирования экспозиции, который нам напоминает движущиеся картины. Это, действительно, как бы остановленный кадр кино. Это немое кино, но оно не немое, если Вы прочитываете текст к этой картине, Вы становитесь зрителями этого, как бы действа с титрами. Эти все новости в экспонировании вещей, и, в частности, этой серии, делали ее важным для понимания отечественной истории и для нашего зрителя, и для иностранного зрителя.
Во время одной из выставок в Америке Верещагин познакомился с Лидией Андреевской, молодой русской пианисткой, которую пригласили, чтобы развлекать музыкой посетителей. Не прошло и нескольких дней, как он понял – это та самая – единственная женщина, которую он хочет видеть ежесекундно. Несмотря на большую разницу в возрасте (в 23 года), Лидия ответила взаимностью. Художник счастлив. Один за другим рождаются дети. Лидия Андреевна терпеливо позирует мужу для новой серии его работ, посвященных Отечественной войне 1812 года. За восемь лет в мастерской за Серпуховской заставой были написаны двадцать полотен. Он считал их полотнами самого мастерского периода своей жизни. Первое представление картин этой серии было на выставке в Москве. Публика приняла, критики нет. Писали, что его призвание изображать современность, а не давние исторические события.
«Цель у меня была одна: показать в картинах двенадцатого года великий национальный дух русского народа, его самоотверженность и героизм в борьбе с врагом», – В. Верещагин.
Прежде, чем приступить к созданию картин, Верещагин долго и тщательно изучал источники во французских и российских архивах и библиотеках. Разыскивал воспоминания, записки и сочинения современников, участников событий. Все вплоть до одежды Наполеона он изучил до малейших подробностей.
«На чердаке нашего дома имелись многочисленные подлинные образцы как обмундирования, так и ручного оружия обеих армий, а в мастерской отца, на одном из шкафов стояла точная модель французского полевого орудия эпохи 1812 года и четыре фашины. Солдатское и офицерское обмундирование, маршальские мундиры, шарфы и треуголки, богато расшитые золотом, сохранялись в огромных сундуках из оцинкованного железа», – Василий Верещагин, сын художника.
Работа над циклом шла трудно. Например, в картине «Мир во чтобы то ни стало» ему долго не удавалось лицо Наполеона, которое должно было выражать гнев и досаду на то, что он вынужден обращаться к Александру 1 с предложением мира. Пришлось даже остановить работу на три месяца, чтобы отстраниться от темы. В результате, лицо Наполеона получилось настолько реалистичным, что на художника набросились критики.
«Не успел я открыть здесь большую выставку моих новых работ, как символист из одной маленькой газетки выстрелил в меня, конечно, ранее заложенным зарядом, сказавши, что я просто фотографировал Наполеона I со штабом на Бородинских высотах» – из письма В. Верещагина Ф. Булгакову.
Он смог создать свой мир, который был убедительным, хотя и не всеми принят. И в этом мире он создал свою иерархию ценностей, которые рассказали об этом событии 1812 года как об эпохе в целом.
В 1902 году Верещагин с серией картин 812 года едет в Нью-Йорк. Успех, несмотря на все трудности оглушительный. Но вернуться на Родину он не может из-за долгов. Выставка закончилась, картины надо вывозить на Родину, но средств на это нет. Несмотря на успех, он нищий. Коллекцию придется распродавать частями на аукционах. Телеграмма об этом была отправлена в Столицу несколько дней назад, но ответа нет. Видимо император не заинтересован в возвращении полотен на Родину. От безысходности он был почти на грани самоубийства, но неожиданно пришла депеша из Петербурга. На рапорте министра короткая резолюция Николая II: «Хорошо, картины его мы купим за счет казны, пусть возвращается». Императорская казна выделила тогда на покупку картин 100 тысяч рублей. Аукцион был отменен, коллекция спасена. Эта цена велика, но надо сказать, что и серия была создана с большим трудом. Деньги нужны были для устроения выставок, а это огромные затраты. Он вызывал музыкантов и певчих из России, чтобы они играли там русские песни. Техническое оборудование выставки и прочее. Содержание большой мастерской, в которой был поворотный круг и лучи солнца падали прямо на мольберт. Для художника и поддержания необходимого уровня творчества – это очень дорого.
Картины Верещагина буквально потрясли мир. И вскоре он был выдвинут на соискание Нобелевской премии мира. Но вмешалась политика. Цикл картин «1812 год» пришелся не по душе французам, они посчитали его оскорблением своей национальной гордости. Художника даже не допустили к участию во Всемирной выставке в Париже.
В феврале 1904 года в районе Порт Артура японцы атаковали русскую эскадру без объявления войны. Не слушая никаких доводов своих друзей, художник отправился на Дальний Восток. Ему уже за шестьдесят, у него давно уже нет никаких заданий от военных ведомств, но он не мог больше переносить душную столичную атмосферу. Не тот характер, ему нужно было быть в центре событий. Он еще раз хотел своими картинами заставить людей задуматься над происходящим. 31 марта 1904 года Василий Верещагин и командующий Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал Степан Макаров поднялись на борт флагмана Российского флота – броненосца «Петропавловск». Русские суда атаковали эскадру японских крейсеров. Макаров называл художнику вражеские броненосцы, а тот быстро набрасывал их силуэты. В 9 часов 34 минуты утра палуба под художником всколыхнулась от взрыва: «Петропавловск» наткнулся на японскую мину. О чем он успел подумать за мгновение до гибели? Наверное, как и любой русский воин, о жене, о детях, о Родине и еще о том, что совесть его чиста.
«Верещагин был одним из величайших художников XIX века. И таковым он стал не потому только, что обладал великим художественным талантом, а потому, что обладал великою душою», – Владимир Стасов.
После гибели художника семья осталась без средств к существованию. От тоски по мужу и от безденежья в 1911 году Лидия Васильевна покончила с собой.
В год столетнего юбилея Наполеоновский цикл картин перевезли из Русского музея в Исторический как дар императора Николая II будущему музею Войны 1812 года. Но началась череда войн и революций и замысел так и не был осуществлен. Лишь в сентябре 2012 года Государственный исторический музей открыл двери Музея Отечественной войны 1812 года. Картины Василия Верещагина заняли там достойное место. Это здание принимало не раз верещагинские выставки. Он частями показывал коллекцию 1812 года по мере создания. Это был художник-философ, художник-мыслитель, художник-историк и исследователь. Художник, который реально вмешивался в политику своего времени, и не оставлял, тем не менее высоких эстетических задач.
